Пожалуйста, скажите моей мачехе, что я умерла! – сказала очнувшаяся малышка санитарке…

«Пожалуйста, скажите моей мачехе, что я умерла!» – сказала очнувшаяся малышка санитарке…

Больничная палата была наполнена едва уловимым запахом лекарств. Мягкий свет лампы освещал белоснежные простыни, на которых лежала маленькая девочка. Её бледное личико казалось еще более хрупким, но глаза, затуманенные сном, вдруг широко распахнулись.

Санитарка, пожилая женщина с добрыми морщинками вокруг глаз, заметила движение и поспешила к ребёнку.

— Детка, ты очнулась… Как ты себя чувствуешь?

Девочка несколько секунд смотрела на неё, словно пыталась вспомнить, где находится. А затем, дрожащим голосом, будто боясь, что её не поймут, прошептала:

— Пожалуйста… скажите моей мачехе, что я умерла…

Санитарка опешила. Она думала, что ослышалась.

— Что ты сказала, милая?

— Я не хочу возвращаться, — теперь голос девочки был тверже. В её глазах вспыхнуло что-то, что не должно было быть у ребёнка — тяжесть прожитого страха.

Женщина села на край кровати и осторожно коснулась тоненькой ладошки девочки.

— Ты в безопасности, никто тебя не тронет. Обещаю.

Но ребёнок лишь покачала головой.

— Она не поверит. Она скажет, что я притворяюсь, что я вру. Она скажет, что я заслужила всё… всё, что она делала со мной.

Санитарка почувствовала, как внутри всё сжалось. Она слишком долго работала в больнице, чтобы не понимать, о чём идёт речь.

— Как тебя зовут, милая?

— Лиза, — еле слышно ответила малышка.

— Лиза… ты больше не одна.

Девочка всхлипнула, её пальчики сжались в кулачки.

— Но если она узнает, что я жива… она придёт за мной.

Санитарка наклонилась ближе и, глядя Лизе прямо в глаза, тихо, но твёрдо произнесла:

— Она не придёт. Мы не дадим. Теперь ты под защитой.

Лиза долго смотрела на неё, словно пытаясь понять, можно ли в это поверить. А потом впервые за долгое время её глаза наполнились не страхом, а чем-то другим. Надеждой.

Санитарка почувствовала, как маленькие пальцы девочки крепко сжали её ладонь. Это был не просто жест – это была мольба, попытка зацепиться за единственную ниточку, ведущую в жизнь, где нет боли.

Лиза опустила глаза.

— Вы уверены?

— Да, — тихо, но твёрдо ответила женщина. — Теперь никто тебя не обидит.

В этот момент в палату вошла врач – невысокая темноволосая женщина лет сорока, с уставшими, но внимательными глазами. Она бросила взгляд на санитарку, потом на Лизу.

— Как ты себя чувствуешь, солнышко? — её голос был мягким, но в нём сквозила настороженность.

— Лучше, — прошептала Лиза.

Врач проверила показания приборов, а затем села рядом.

— Лиза, милая… можно я задам тебе несколько вопросов?

Девочка напряглась, но кивнула.

— Тебя привезли вчера. Нашли в парке, без сознания. Ты помнишь, что случилось?

Лиза закусила губу. Её плечи задрожали.

— Она сказала… что я должна исчезнуть. Что я ей не нужна. — Голос её был слабым, но в нём звучала горечь. — Она закрыла дверь и сказала, чтобы я больше не возвращалась…

Врач и санитарка переглянулись.

— Кто это сказал? — осторожно спросила доктор.

— Мачеха, — Лиза сглотнула. — Она всегда так говорила, но в этот раз… в этот раз было по-настоящему.

— Она тебя била? — голос врача оставался спокойным, но в нём появилась твёрдость.

Девочка не ответила, но тихонько закатала рукав больничной пижамы. Синяки. Много. Разных цветов, старые и новые.

Санитарка невольно сжала кулаки, а врач, прикрыв глаза, глубоко вдохнула.

— Лиза, слушай меня внимательно, — сказала она, открывая глаза. — Мы не оставим тебя с ней. Социальные службы уже в курсе. Мы расскажем полиции.

Лиза вздрогнула.

— Нет! Если она узнает…

— Она не узнает, — мягко, но твёрдо сказала санитарка. — Тебе больше не нужно бояться.

Глаза девочки наполнились слезами.

— Тогда скажите ей… скажите ей, что я умерла, — повторила она дрожащим голосом. — Тогда она точно не станет искать меня.

Врач покачала головой.

— Нет, солнышко. Мы скажем ей, что ты жива. Что ты в безопасности. И что она больше никогда не сможет тебя тронуть.

Лиза всхлипнула, но впервые в её глазах появился проблеск веры.

— Правда?..

— Правда.

И впервые за долгое время она почувствовала, что действительно жива.

Прошло несколько дней. Лиза всё ещё была в больнице, но её состояние улучшилось. Она начала есть, больше спала и даже иногда улыбалась санитарке, которая приходила к ней каждый день.

Сегодня в палату вошла та же врач, что заботилась о ней с момента поступления. На этот раз с ней была ещё одна женщина – строгая, но тёплая на вид, с добрыми глазами.

— Лиза, это Ольга Викторовна, — представила её врач. — Она из службы опеки. Она хочет с тобой поговорить.

Девочка напряглась, но санитарка, сидевшая рядом, осторожно сжала её руку.

— Ты можешь не бояться, милая, — сказала она.

Женщина присела рядом и мягко улыбнулась.

— Лиза, я знаю, что тебе было очень тяжело. Но теперь всё изменится. Я обещаю. Мы не вернём тебя туда, где тебе было плохо. Мы нашли для тебя хорошую семью.

Глаза девочки округлились.

— Семью?

— Да, — кивнула Ольга Викторовна. — Люди, которые хотят забрать тебя к себе, знают твою историю. Они готовы заботиться о тебе, дать тебе дом, в котором ты будешь в безопасности.

Лиза смотрела на неё, не в силах поверить.

— Они… не будут меня бить?

Женщина глубоко вздохнула, но улыбка с её лица не исчезла.

— Никогда. Они хотят, чтобы ты была счастлива.

Девочка перевела взгляд на санитарку, словно ища подтверждения. Та тепло улыбнулась.

— Всё будет хорошо, Лиза. Тебе не нужно больше прятаться.

Впервые за долгое время Лиза почувствовала что-то новое. Это не был страх. Это не была боль. Это была надежда.

Она глубоко вдохнула, смахнула слёзы и тихо спросила:

— А можно… можно мне просто быть Лизой? Без мачехи, без прошлого?

Ольга Викторовна кивнула.

— Конечно, можно. Теперь ты начинаешь новую жизнь.

Лиза опустила взгляд, а потом, медленно, осторожно улыбнулась. Маленькой, хрупкой улыбкой, но настоящей.

Она больше не была той девочкой, которая просила санитарку сказать, что она умерла.

Теперь она жила.

И её новая жизнь только начиналась.