Придя за угощениями на кладбище, беспризорница услышала странный звук… А заглянув в свежую могилу…

Придя за угощениями на кладбище, беспризорница услышала странный звук… А заглянув в свежую могилу…

Люба часто приходила на кладбище. Не потому, что ей было грустно или кого-то не стало. Просто люди здесь оставляли еду на поминках, а для беспризорницы, которой едва исполнилось десять, это был один из немногих способов не умереть с голоду.

Сегодня она снова пробиралась между могилами, прислушиваясь к разговорам взрослых, высматривая ломоть хлеба, конфету или кусок пирога, который могли оставить на холодном граните.

Ветер прошелестел между крестами. Вдалеке завыли собаки. Девочка вздрогнула, но все же подошла к свежей насыпи земли. Кто-то недавно похоронил здесь родного человека, поставил свечку. А рядом — не тронутый стаканчик с компотом и кусочек кулича.

Люба огляделась и уже потянулась к еде, когда вдруг…

Из-под земли раздался звук.

Она замерла.

Глухой, сдавленный, будто кто-то стучал из-под могильной плиты.

— Эй… эй… помогите… — донеслось еле слышно.

Люба отпрянула, сердце ухнуло в пятки. Она знала истории про «погребенных заживо». Могло ли это быть правдой?

Дрожащими пальцами она начала разгребать свежую землю. Руки зарывались в сырую глину, ногти ломались, но она копала, не переставая.

Звук стал громче.

— Я здесь… помогите…

Люба заплакала от ужаса.

— Подожди! Я… я позову кого-нибудь!

Она бросилась к выходу, но… Кто ей поверит? Она всего лишь грязная, никому не нужная беспризорница.

Взгляд упал на церковную сторожку. Там сидел дед Савелий, старый могильщик.

— Дедушка! Дедушка, там человек! В земле! Живой!

Могильщик посмотрел на нее, устало, без эмоций.

— Беги отсюда, девчонка. Беги, пока не поздно.

— Но там…

— Я сказал, БЕГИ!

Люба задрожала.

— Ты слышал его? Ты знал?!

Савелий не ответил.

Но в его старых, мутных глазах мелькнуло что-то… что-то страшное.

Люба сделала шаг назад. И вдруг поняла: могильщик не удивлен. Он знал.

И тогда девочка бросилась бежать, мимо надгробий, мимо крестов, прочь из этого места.

А сзади, в темноте кладбища, снова раздался стук.

Глухой, обреченный, почти затухающий.

Последний.

Люба бежала, не разбирая дороги, пока не оказалась в центре города, где улицы были залиты фонарным светом, а люди, словно тени, сновали мимо. Дыхание сбивалось, сердце колотилось так, будто вот-вот разорвется.

— Это не могло быть правдой… — шептала она себе, пытаясь уговорить себя забыть о страшном звуке, о старике Савелии, о земле, в которой кто-то бился, умирая в темноте.

Но внутри все горело от ужаса и ярости.

Она знала, что никто ей не поверит. Кто будет слушать уличную девчонку?

Но что, если она вернется ночью?

Ночь

Люба пробралась обратно на кладбище. Тьма накрыла могилы, только фонари у сторожки отбрасывали длинные, мрачные тени.

Она подошла к той самой свежей могиле.

Но земля была… разровнена.

Следов копки не было. Никакого компота, никакого кулича.

Но Люба знала, что не сошла с ума.

Издали послышались шаги.

Она спряталась за мраморной плитой, едва дыша.

— Все тихо? — спросил кто-то хриплым голосом.

— Все сделано, — пробормотал второй.

— Хорошо. Надо бы ее найти. Она видела.

Люба закрыла рот ладонью, чтобы не закричать.

Они знали. Они искали ее.

Она медленно поползла назад, стараясь не шуметь.

Но вдруг услышала шепот.

— Помоги…

Она замерла.

Шепот раздавался не из-под земли.

Она медленно повернула голову.

На ближайшей плите сидел мальчик. Бледный, с пустыми глазами, босой. Он смотрел прямо на нее.

— Помоги… пожалуйста…

Истина

На следующее утро Люба не выдержала. Она пошла к полицейскому участку.

— Меня не убили… пока, — сказала она дрожащим голосом дежурному.

Мужчина хотел прогнать ее, но что-то в ее взгляде заставило его задуматься.

Через час полиция выкопала ту самую могилу.

И нашли там двух мертвецов.

Одного — мужчину средних лет, уже остывшего.

А второго — мальчика.

Но он не был мертв.

Он был жив, но едва дышал.

Похоронили его. Живым.

Люба закричала, когда его достали — и он открыл глаза.

Савелий исчез в ту же ночь.

А мальчик остался жить. Он молчал, только иногда смотрел на Любу долгим, тяжелым взглядом.

— Они хотели, чтобы я молчал, — сказал он однажды.

— Но я все равно говорил…

И тогда Люба поняла.

Кто-то хотел его похоронить, но не смог убить его молчанием.

Как и ее.

Мальчика доставили в больницу. Его звали Коля, и он был слишком слаб, чтобы сразу говорить. Врачи сказали, что если бы его нашли хоть на несколько часов позже, он бы не выжил.

Люба не отходила от него.

— Тебе уже лучше? — спросила она, когда ему разрешили сидеть.

Он кивнул.

— Ты спасла меня.

Она отвела взгляд.

— Просто… я знаю, каково это — когда тебя никто не слышит.

Колины глаза стали темными, задумчивыми.

— Я слышал их, — вдруг сказал он. — Тех, кто меня закапывал. Они говорили, что я не должен существовать.

Люба сжала кулаки.

Но теперь все было по-другому.

Полиция арестовала нескольких людей — богатого чиновника, который хотел скрыть что-то страшное, и тех, кто помогал ему хоронить живое доказательство его преступления.

Савелия нашли. Он молчал, только опустил голову.

— Я не мог их остановить… Я просто хоронил, как мне сказали… — пробормотал он.

Люба смотрела на него долго.

— Но ты мог спасти.

Старик закрыл глаза.

Новая жизнь

Через несколько недель Коля уже мог ходить. Оказалось, что у него есть дальняя тетя в другом городе, которая его искала. Она приехала за ним и предложила Любе поехать с ними.

— Я?.. — девочка замерла. — Но я никому не нужна.

Тетя Колина улыбнулась и погладила ее по голове.

— Теперь ты нужна.

Люба посмотрела на Колю. Он молчал, но в его глазах было понимание.

Она шагнула вперед.

— Можно я поеду с вами?

И вот, впервые в жизни, у нее был дом.

Спустя годы, Люба вернулась на кладбище — уже взрослая, уверенная в себе. Она поставила цветы на безымянную могилу.

— За тех, кого мы не смогли спасти, — сказала она.

Коля стоял рядом.

— Но зато мы спасли друг друга.

Люба улыбнулась.

Теперь их слышали. Теперь они жили.

Конец. 😊