— Ты не смей развращать моего ребенка! — возмутилась свекровь, заметив невестку в откровенном наряде медсестры.

— Ты что, совсем с ума сошла? Это что за тряпки на тебе? Где твое чувство приличия? Мой дом не выставка! Грязная похоть здесь не пройдет! — Нина Ивановна схватила декоративную подушку и метнула её в Валю, как если бы это была её последняя попытка очистить мир от разврата.

— Я, между прочим, в своем доме, и мне решать, как жить! — Валя зажмурилась, принимая удар мягкой подушки, которая, правда, и в этом случае не спасала от гнева свекрови.

— Твоё «в своем доме» — это мне как-то не кажется большим поводом для гордости! — Нина Ивановна сверкнула глазами и продолжила. — В моем возрасте я на двух детей за ночь хозяйство держала. А не вон, как ты, по квартирам топчешься.

— Нина Ивановна, ну, можно ведь спокойно поговорить? Зачем кричать сразу, правда? — Валя с удивлением попыталась возразить, ещё не совсем осознав, что происходит. Свекровь выглядела так, как будто готова была сжечь её заживо взглядом.

— Спокойно? Спокойно! — Нина Ивановна залилась негодованием. — Когда у меня дети малые были, я не знала, что такое перерыв, только убиралась и еду варила. А ты что? Сиди себе, вечно с этими ужинами на заказ! Вот, и говоришь, что всё нормально! В квартире бардак, а про внуков вообще молчу! — Она бросила взгляд на стены и плесневелую плитку, словно та могла рассказать свою грязную историю.

— Да не бардак это! У нас дважды в неделю приходит домработница. Вы уж меня не наговаривайте, пожалуйста, — Валя, решив, что с подушками ей уже не справиться, подняла её с пола и аккуратно положила на место.

— Ох, ну ты себе наговорила! Чужих людей в дом приводишь?! Это что, в моем доме теперь будет каждый ходить, как к себе домой? Кто тебе разрешил? — Нина Ивановна вцепилась в пол. — А если они тебя ограбят? Ты что, с ума сошла?

— Во-первых, вы тут уже все забрали, когда мы только приехали, так что если что и пропадёт, то это из наших вещей, — Валя в ответ выглядела не так уж и оскорблённо. — А во-вторых, ваш сын настоял на домработнице. Это было его решение.

— Ну и пусть бы ваш сын не выдумывал всякую чушь. Пусть домработница попробует ваши вещи тронуть — я её за это выгоню! А тебя, бессовестную, я тоже быстро переодену, пока глаза не повылезли, — свекровь стукнула дверью так, что Валя подумала, что это был, возможно, последний раз, когда она оставалась в безопасности.

— Ой, да зачем ты нервничаешь, Нина Ивановна, — Валя тихо хмыкнула, когда свекровь, хлопнув дверью, ушла в спальню. — Я вот в спортивном костюме вполне себе нормально. Дима тоже говорит, что это лучше.

— Спортивный костюм! — Свекровь чуть не лопнула от негодования. — Ты ему в этом костюме еду готовишь? Мой сын в этом наряде, наверное, бедным будет!

— Нина Ивановна, мы с ним так-то нормально питаемся. И всё что угодно, только по вашей рецептуре не готовим, — Валя, ставя чайник, не скрывала своего удивления.

— Не лги мне тут! — Нина Ивановна поставила контейнер с замороженной едой. — Это же подделка. Срок годности — вчера, а то и позавчера! Плохое это ваше питание! Ты ему готовишь не еду, а яд!

— Ну, вы хоть чай попробуйте, — Валя, ловко налив горячий чай в чашку, бросила ароматный пакетик.

— Да ты только чай и можешь предложить нормальный! — Свекровь с презрением взяла чашку. — А вот это, что ты ему в кастрюле пихаешь, оно какое-то подозрительное. Уж лучше в больницу попасть с отравлением, чем вот так на столе эти ваши «готовые блюда» встречать.

— Так я вас, в случае чего, в больницу отвезу, — Валя с улыбкой прошептала, отступая к шкафу. — Везде свои правила, Нина Ивановна.

— Ну ты даёшь, Нина Ивановна, ты что, с ума сошла?! — Валя с удивлением взглянула на свекровь, которая снова подняла шум. Она стояла перед ней, с глазами, полными презрения, и не могла скрыть отвращения от увиденного. Всё как-то не так, как должно быть.

— Что не так?! Ты на себя посмотри, что ты за… костюм надела? — Свекровь не успокоилась, её голос резко подскочил. — В нашем доме такое непотребство не пройдет! — Нина Ивановна схватила с кресла подушку и метнула её в Валю с такой силой, что та едва успела отскочить.

— Да чего вам не нравится-то? Мы с Димой два года так живём, нормально же! Домработница приходит, еду заказываем, что тут плохого? Это удобство! — Валя спокойно поднесла чашку к губам, пытаясь сгладить напряжение. Её мир вдруг оказался перевёрнутым, и она поняла, что за этим не будет хорошего конца.

— У тебя, видно, не хватает мозгов, — свекровь скривила губы в недовольной ухмылке. — Внуков мне не принесла, по даче мне не помогаешь, а тут на готовом лежишь. Чем занимаешься? Так, бездельничаете, да?

— Чем занимаюсь? Живу, Нина Ивановна, что вам не нравится? Радуюсь жизни, работаю… Я знаю, что вы думаете, но с вами не поспоришь. — Валя пожала плечами, но тут же поняла, что спорить с этой женщиной — дело пустое.

— А вот и не радоваться! Ты посмотри на нас с Димой. Он раньше хоть что-то помогал, а теперь что? — Свекровь снова закатила глаза. — Отправил такси за меня и курьера на дачу, потому что ты ему на уши всё это навешала, со своими удобствами и глупыми желаниями.

— Вы опять начинаете… — Валя попробовала перевести разговор в мирное русло, но Нина Ивановна не собиралась успокаиваться.

— Это ты виновата, я тебе говорю! Ты и всё твоё «свободное время»! — Свекровь вскипела, и её руки начали жестикулировать так, что Валя едва успевала следить за её движениями. — Ты даже не понимаешь, что творишь с моим сыном! Он мне теперь так не помогает, как раньше, и ты за это ответственна! Это ты ему всё голову запудрила!

— Ну, и что? Мы с ним счастливы, Нина Ивановна, — Валя пыталась хоть как-то отстоять свою позицию. — И если вы пришли сюда, чтобы устроить скандал, то… думаю, вам пора уходить. Я не готова больше терпеть ваши упрёки.

— О, тебе не стыдно?! — Свекровь встала, не скрывая ярости. — Я требую, чтобы ты мне внука уже заделала! В этом году! Иначе я лишу Диму наследства! Посмотрим, как ты запоешь!

— Нина Ивановна, что вы несёте?! — Валя в disbelief посмотрела на свекровь, её слова, как камни, падали прямо в её душу.

— Это мой дом! Я делаю, что хочу! А ты, безнравственная… — Нина Ивановна перешла в яростную атаку. — Это всё твои проделки. И ещё, наряд медсестры мне отдай! Немедленно!

— Это мой костюм! Я его для Димы купила! — Валя вцепилась в последние силы, чтобы отстоять своё. — Пожалуйста, не начинайте.

— Ах ты, дерзкая! — Свекровь ударила по столу, и Вале вдруг стало страшно. — Я этот костюм сожгу, вот увидишь. Не смей передо мной таким образом «цеплять» моего сына!

— Мы с Димой отличные отношения, и это нас с вами не касается! — Валя стояла на своём, хотя в душе её штормило.

— Ты что?! Тебе не стыдно?! — Свекровь поднялась, как грозовая туча. — Сейчас я тебе покажу!

— Нина Ивановна, хватит уже! Уходите, пожалуйста! — Валя поднялась, поняв, что больше терпеть не стоит.

Но тут произошло то, что Валя не ожидала. Свекровь, как бешеная, рванула в спальню, хлопнув дверью.

— Что вы делаете, Нина Ивановна? Откройте! — Валя дернула дверь, но она была заперта. Потрясённая, она осталась на месте, не зная, что делать дальше.

Сейчас начнётся нечто большее, и Валя не могла понять, как всё это закончится.

— Ну что за гадость ты тут устроила, Валя?! — Нина Ивановна с яростью рвала ящики. Она словно ощущала, что в этих мелких бытовых вещах скрыта вся правда о том, чем живёт её невестка. Не успев распаковать половину, свекровь наткнулась на то, что не оставило её равнодушной — целый ящик с ненормальными костюмами. Горничные, стюардессы… и вот он — тот самый костюм. Костюм, который заставил её душу содрогнуться.

— Что это?! — В голосе Нины Ивановны прорезался смешанный ужас и презрение. Она вытащила из ящика костюм, который казался ей воплощением всего разврата на свете. Взгляд свекрови был таким, что если бы этот костюм был живым существом, он бы убежал.

— Ах ты, вульгарная мерзавка! Что ты творишь с моим сыном?! Развращаешь его, без стыда и совести, неужели тебе не стыдно?! — Свекровь не сдерживала эмоций, её голос нарастал, как волна. Из спальни до Валентины дошел этот поток грязных слов.

Валя вздрогнула, почувствовав, что свекровь нашла этот ящик. Она поняла, что никуда не деться.

— Нина Ивановна, откройте немедленно! — Валя рванула к двери, но та была закрыта. — Что вы себе позволяете? Я вам не разрешала копаться в моих вещах! Это мои личные вещи!

— Ты даже не представляешь, что ты натворила! — Свекровь всё ещё рыскала по шкафам и вытаскивала всё, что не нравилось её глазам. Словно весь этот хаос был предназначен для того, чтобы отомстить, разрушить, уничтожить.

Валя почувствовала, как её терпение иссякает. Она вцепилась в телефон, набрала номер мужа, стараясь говорить спокойно, хотя внутри её всё бурлило.

— Дима, твоя мама тут устроила… Ну, ты понимаешь… скандал. Она заперлась в спальне и начала уничтожать мои вещи. Пожалуйста, приезжай, это невыносимо!

В этот момент в спальне за дверью Нина Ивановна продолжала своё безумие. Она вырывала из шкафов и ящиков всё, что было связано с тем, что свекровь называла «грехом». На очереди оказалось нижнее бельё. С особым усердием Нина Ивановна принялась разрезать дорогое, эксклюзивное бельё Валентины.

— Вот ты, бульварная распутница! Ты себе позволяешь носить эти корсеты, кружево? Моя квартира, мой сын! Я этого не позволю! — Свекровь с фанатизмом кромсала ткань, не думая о том, что делала. Все приличные вещи стали для неё грязными, как шрамы на теле.

— Ты не публичный дом, чтобы такие вещи носить! Ты развратила моего сына, а он потом меня не уважает! — Нина Ивановна рвала на куски всё, что могло напоминать о сексуальной жизни её сына, включая самые невинные элементы.

И вот она остановилась. Рука свекрови замерла, и с ужасом она взглянула на свитер, который случайно попал в её ножницы.

— Ну, это же уже одежда, — сказала Нина Ивановна с нотками самодовольства в голосе, — Я не какой-то вандал. Разрезать одежду я не буду, а то вдруг кто-то подумает, что я человек без чувства меры. Но вот эта куча… — Она махнула рукой на разорённые вещи, которые теперь лежали как горы мусора, а она стояла над ними, как победительница.

Валя, конечно, привыкла к роскоши. Она не зарабатывала мало, и могла позволить себе стильные и дорогие вещи. Своё агентство недвижимости приносило немалый доход, а её муж, Дима, всегда ценил эти перевоплощения, которые они с Валей устраивали в их интимной жизни. Именно это было той самой искры, которая поддерживала их крепкий брак.

Но теперь, когда свекровь так нагло рушила всё, что ей дорого, Валя уже не могла оставаться спокойной. Свекровь вошла в её мир и разрушала его, не думая, что этим может подорвать не только отношения с ней, но и доверие между Валей и Димой.

Нина Ивановна даже не замечала, как сама становилась причиной беды. Она считала, что спасает сына, но в то же время своими руками разрушала всё, что могла бы создать.

— Вот что вы наделали, Нина Ивановна… Вы хоть понимаете, сколько это всё стоит? — Валя застыла у порога, а её слова повисли в воздухе, как неловкая пауза в театре. Глаза её расширились, как у кошки, которая только что поймала мышку, но не понимает, что с ней делать. Изумление, обида, ярость… Всё это перекрещивалось, как затопленный рынок на распродаже. Крупные слёзы врезались в паркет, и она даже не пыталась их остановить.

— Это же… это всё фирменное, — Валя прижала ладони к груди, как будто пыталась остановить сердечный приступ. — Это не просто вещи. Это… это несколько миллионов! Миллионы! Вы что, с ума сошли?!

Дима, который только что вернулся с работы, стоял рядом, как слепой котёнок, не зная, что делать с этим взрывом.

— Мама, ты что наделала?! — Его голос дрожал, как если бы он только что услышал о каком-то страшном семейном проклятии. Он был в панике.

Нина Ивановна при этом стояла, скрестив руки, и смотрела на это всё с таким видом, будто дело её жизни — разрушить чужие вещи и нервы. Улыбка её была такая наглая, что если бы она в этот момент просто вытащила зелье и заварила, не удивила бы никого.

— У меня-то с головой всё в порядке, — пренебрежительно усмехнулась свекровь. — И тебе, Димочка, давно пора это понять. А вот твоей жене — к психиатру. Грех с ней и с её костюмчиками.

Дима отступил на шаг, а Валя почувствовала, как её нервная система начинает сдавать позиции. Она сжала кулаки, будто вот-вот готова была вырвать что-то ценное.

— Это порча чужого имущества! — злобно прошипела Валя, пытаясь взять под контроль свою ярость. — Я вам всё до копейки верну, я вас засужу. У меня есть доказательства всех покупок, понимаете? В телефоне! Всё!

Нина Ивановна даже не моргнула, вытирая руки о свой холщовый фартук, и спокойно проговорила, как будто речь шла о чем-то совершенно обычном, а не о разрушении чьей-то жизни.

— Успокойся, девочка, — прошипела она, как змея, готовая накинуться. — Я тебе ничего не верну. Это ты не имела никакого права развращать моего сына. Ты и не знаешь, что с ним было, когда тебя не было рядом! Я — его мать, а не твоя подруга! Так что смирись!

Свекровь была так уверена в своей правоте, что продолжала разрывать одежду Валентины с наслаждением. Для неё вопрос стоимости этих вещей и возможного ущерба был столь же важен, как изучение законодательства о браках в Тибете.

— Ты вообще понимаешь, что ты натворила? — Валя не могла больше сдерживать слёзы. — Как можно так опуститься?! Ты разорила мои вещи, и ты думаешь, что я просто так отнесусь к этому?!

Нина Ивановна в ответ только усмехнулась и продолжила ковырять в костюмах Валентины, будто в их ткани скрывалась вся её обида и желание вернуть сына себе, чтобы он был снова «хорошим».

— Мать, ты что творишь? Кто тебе вообще разрешил копаться в вещах моей жены?! — Дмитрий, стоя на пороге спальни, перегородил путь своей матери. Он смотрел на неё, как на человека, который только что плюнул ему в лицо. Всё внутри его кипело от злости.

— Я пришла к тебе в гости, а она тут как на подиуме, в чулках, на каблуках и в костюме медсестры. Это вообще нормально?! Ты видел, как она выглядела? Это же просто… пошлость на квадратный сантиметр! От такой мерзости у меня чуть инфаркт не случился! А потом эта… дерзить мне вздумала! Да я не потерплю такого! — Нина Ивановна орала, как будто Валя и не была её невесткой, а какой-то совершенно чуждой женщиной. Крики резали воздух, как ножом.

— А зачем ты вообще сюда пришла? — Дмитрий не мог поверить своим ушам. Он больше не знал, как реагировать на этого человека. Все границы были уже давно стерты.

— Это мой дом, когда хочу, тогда и приду! — Свекровь гордо поджала губы. — А то, что я увидела… Убедилась на собственные глаза, как низко вы пали. Ты мне не стыдно?!

— Ты что, серьёзно?! — Дима уже не мог молчать. — Мы взрослые люди, и что мы делаем, это не твоё дело! У тебя в голове что, происходит? Ты вообще себе представляешь, что творишь?!

— Я?! — Нина Ивановна едва не лопнула от возмущения. — Я что ли виновата?! Ты ей, поди, веришь, а меня ещё обвиняешь! Ты мне такой теперь родной, как последний посторонний. И ты с ней из-за того, что она в чулках расхаживает?!

— Вещи! — Валя, которая стояла в стороне, уже не сдерживала слёзы. — Один этот корсет стоил 80 тысяч! Ты понимаешь?! Я три месяца его ждала! Всё, что она разрезала, было эксклюзивным! Ты же не понимаешь, что творишь, Нина Ивановна?!

— Ну и что?! Если твоя дама с ума сошла и требует компенсации за свои «штучки», то я тоже не останусь в долгу! — Нина Ивановна повернулась к сыну с таким взглядом, что у того сжались челюсти. — Это ты мне за всё теперь вернёшь. Машину продашь, и деньги все, до последней копейки, отнесёшь матери!

— Ты вообще с ума сошла? — Валя сжала кулаки. — Это невозможно! Ты вообще что-то понимаешь в стоимости того, что ты сделала?!

— Мама, я взрослый человек! Я сам решаю, как мне жить и с кем мне быть! — Дима подходил к ней всё ближе, с каждым шагом его терпение таяло. — А теперь ты мне вернёшь деньги за всё, что испортила! Ты даже не представляешь, как я зол!

— Димочка, ты просто не понимаешь, как всё это унижает меня! Ты выбрал её, а не меня. А я тебе столько лет жизни отдала… — Нина Ивановна уставилась на сына с такой болью, что Валя чуть не поверила в искренность её слов. Но она не поддалась.

— Да, я выбрал её! — Дима прямо посмотрел матери в глаза, как будто вдруг осознав всю цену этого момента. — И если ты не вернёшь деньги за её вещи, то я с тобой больше не буду общаться. Всё! Больше не хочу тебя видеть в своей жизни!

— Ты серьёзно?! — Свекровь задохнулась от удивления, но тут же приняла позицию, как будто она вообще не волновалась. — Ты что, свою мать предаёшь?

— Да, предаю! — Дима бросил это, как гром среди ясного неба. — Я больше не могу терпеть твои унижения, твою критику, твоё вмешательство в мою жизнь! Ты разорила вещи моей жены, а теперь не хочешь их вернуть!

— Ты что, с ума сошел? — Свекровь снова вскочила с места, прижав ладонь к сердцу. — Мне что, с тобой ещё общаться?! Прощай, сынок! Я больше не буду твоей матерью! — И с этими словами она сделала шаг к двери.

— Прощай, Нина Ивановна! — Дима не сдержал эмоций, когда дверь захлопнулась с грохотом. Он остался стоять в комнате, как человек, который только что развязал узлы своей судьбы.

Валя сидела на диване, всё ещё ошарашенная происходящим. У неё в голове не укладывалось, что так легко разрушена вся её семья. Но вот, что было точно, — она чувствовала себя победительницей. Цена за то, что её муж стоял на её стороне, была высока, но Валя не была готова проиграть.

На следующий день, когда валялась на душе и квартира была собрана в миг, Дима и Валя наконец-то рванули из той жуткой коробки, в которой едва могли дышать. Переехали в другой район, и было видно — даже воздух тут пахнет иначе. Совсем не так, как дома, где было полно давящих воспоминаний о свекрови, этой волчице в шубе и с шипящими глазами.

— Ну что, Дима, кажется, теперь мы сами себе хозяева, — сказала Валя, с наслаждением потягиваясь в новом кресле. — Без этой старой мегеры.

Дима, словно облачённый в золотые сандалии, поглядел на неё с каким-то особенным светом в глазах, который Валя не видела уже давно. Она была счастлива — и это было на лице.

Он вскочил с места и сразу схватил её за плечи, едва не вырвав с корнями.

— Ура! Мы же пять лет ждали! Вся жизнь теперь перед нами! — Дима буквально скакал от радости, что даже паркетный пол загудел под его ногами.

И вот, как только они успели перевести дыхание от переезда, Валя вдруг взяла в руки тест, на котором две яркие полоски резко бросались в глаза, как два параллельных маршрута в жизнь. Улыбка на её лице была всё той же, но ярче. Женщина как бы шепотом произнесла:

— Когда одна дверь закрывается, где-то открывается другая.

Дима не сразу понял, что она имела в виду. Протянул тест, всматриваясь в полоски, как будто от этого зависела вся его судьба.

— Не может быть! Ты серьезно? Мы этого так долго ждали! — И вот он, такой необузданный и радостный, как ребёнок, прыгал по комнате.

— Теперь-то точно будет всё хорошо! — Дима, не скрывая восторга, прижал Валю к себе, как будто она была каким-то самым дорогим ему сокровищем на свете.

— Мы заслужили это, Димочка. Мы так любим друг друга… — Валя поцеловала его в висок, а он положил голову ей на живот, совершенно забыв обо всем на свете.

А что Нина Ивановна? Ох, эта Нина Ивановна, она так и не поняла, что стала той самой старушкой, о которой все поначалу насмехались. Она на старости лет нашла себе новый способ существования — блог. Точно, она завела блог. Где писала всякую дрянь про доставку еды, пластические операции, и вот это всё. Далеко не каждый блогер может так яростно трещать по поводу всего, что его не устраивает. А ей удалось. Злые комментарии, потоки негодования — всё пошло в ход. И да, её блог стал популярным, как горячие пирожки. Но внука она так и не увидела. Никаких «дедушек» и «внучек», только старое кресло и экран с уведомлениями.

А пока Дима с Валей вон там, в каком-то парке, где солнце всё ещё светит ярко и по-новому, они гуляют с малышом в коляске. Без Нины Ивановны, без её булькания и дребезжащих слов. На небе стоит солнце, горячее, как в самый знойный день. И это солнце, похоже, светит одинаково всем — и тем, кто радуется, и тем, кто осуждает, кто не понимает, кто в своей пенке без пузырьков.

Так вот оно — настоящее счастье. Вроде бы всё так просто.

Конец.