Санитарка устроилась на работу в больницу, чтобы выбить квоту для больной матери. Но даже не представляла кого она там встретит

— Мария, ну как же так? — вздохнула женщина, с беспокойством глядя на дочь.

— Мам, да всё нормально, правда, — ответила Мария спокойно. — У меня отпуск, так что смогу месяц, а то и больше там поработать. Мне главное понять, куда деваются квоты и как вообще всё это происходит. Кем или чем нужно быть, чтобы получить эту проклятую квоту?

Мария задумчиво смотрела на маму. Антонина Сергеевна, не старая еще женщина, почти не передвигалась самостоятельно. Могла разве что пересесть со стула на диван или обратно. У нее были серьезные проблемы с суставами — их нужно было менять. Причем все.

Врач сказал, что сделать это можно по квоте. Разумеется, за один раз всё не поменяют, но получить эту квоту никак не удавалось. Мать категорически отвергала идею брать кредиты и сразу начинала отчитывать Марию, стоило только заикнуться об этом.

— Ты пойми, — говорила она, — так делать нельзя, потому что погрязнешь в кредитах! Зарплата у тебя небольшая, моя пенсия и того меньше. А если со мной что-то случится на операционном столе, как ты одна вообще из всего этого выбираться будешь?

— Мам, ну что ты такое говоришь? — возражала Мария. — Почему с тобой должно что-то случиться? Всё будет хорошо.

— Ты не слышишь меня? Ничего уже хорошо не будет. Давай закроем эту тему. Если не получится по квоте, значит буду передвигаться на костылях. Но закопать себя в таком возрасте не дам. Ты же понимаешь, у тебя всё впереди. Тебе замуж нужно, о детях подумать. А ты с такими долгами? Нет. Никаких разговоров даже быть не может.

Мария не сидела сложа руки. Она носилась по инстанциям, везде была первой. Но квоты всё равно уходили как-то незаметно. Тогда она решила пойти работать санитаркой, чтобы послушать, посмотреть, узнать изнутри эту всю кухню и, может быть, наконец пробиться туда, куда нужно. Если, конечно, получится узнать.

Она и не думала, что в больнице может быть так интересно — целый отдельный мир со своими законами и правилами. Мария пока ни у кого ничего не спрашивала. Пациенты были разные: от самых обычных до очень непростых. Правда, разделение, хоть и неофициальное, всё равно существовало. Она это поняла и из собственных наблюдений, и услышала от своей сменщицы.

— Смотри, Маш, вот это крыло, — сменщица указала рукой, — здесь лежат обычные больные. А вот тут находятся те, к кому надо бросаться со всех ног, если позвали. Эти подождут, а вот эти не могут.

— Почему? — поинтересовалась Мария.

— Ну, причин много. Во-первых, тут лежат квотники, — санитарка махнула рукой в сторону крыла с обычными больными. — А вот там размещаются платники. Во-вторых, как ты понимаешь, люди там не совсем обычные. То есть если что-то не так, могут всем проблему устроить. В-третьих… — она задумалась, — в-третьих, там платные палаты. И если они возьмут туда отдельных санитарок, то на нашу с тобой зарплату разве что на хлеб хватит.

Мария задумалась.

— То есть ты хочешь сказать, что и к операциям для тех, кто по квоте, отношение другое?

Ирина пожала плечами:

— Вот этого тебе сказать не могу. Все одинаково бегают потом. Наверное, там не смотрят… Хотя, может, и есть какая-то разница в лекарствах, материалах.

Чем дольше Мария работала, тем больше понимала, что квота — это не так уж и замечательно. «Нет, мама, конечно, скажет, что всё это глупости, что она не сахарная, чтобы обращать внимание на такие мелочи, но…»

Вообще, с мамой у них всё было непросто. Мария — привлекательная девушка, ей уже 27, а замуж не вышло. Более того, и парня сейчас тоже не было. Когда-то и мама родила её в 30, только для того, чтобы родить. Говорила, что отец Марии до сих пор не в курсе, что у него дочь есть. Недолго встречались.

Как только Антонина Сергеевна поняла, что беременна, сразу прервала отношения. Хотя какие там отношения и были. Мужчина женатый, ничего предпринимать не собирался. Вернее, говорил, что собирается, но как-то уж очень неуверенно.

Теперь мать сетовала, что Мария повторяет её судьбу, что нет ничего радостного впереди. И никакие слова дочери о том, что она хотела бы сначала хоть немного в жизни устроиться, Антонину Сергеевну переубедить не могли.

— Маш, сегодня дежуришь в платном блоке, — сказала старшая медсестра.

Так и вышло. Мария старалась не показывать свою радость. Она бывала, конечно, там, но так, чтоб дежурить целую смену, ещё не приходилось.

Палаты в платном блоке сильно отличались от тех, что были в отделении для обычных пациентов. Всё так красиво, по-современному. Кровати с электрическими подъемниками. В общем, дежурить там — настоящая сказка. Мария сразу приступила к обязанностям. Торопиться она не любила, делала всё тщательно. Она уже прибралась в трёх палатах и взялась за четвёртую.

В этой палате лежал мужчина лет шестидесяти, плюс-минус. Видимо, был какой-то важной персоной, а может не просто персоной, а состоятельной персоной. У него постоянно кто-то находился. На прикроватном столике работал ноутбук, рядом лежал телефон.

И сейчас у него были посетители. Как поняла Мария, это была его дочь с мужем и, скорее всего, матерью мужа. Они разговаривали, и тон у всех был не особо дружелюбный.

Судя по всему, муж и его мать были французами. Дочь говорила с отцом по-русски, а с ними — по-французски. Мария с детства увлекалась языками, поэтому без труда понимала, о чём они говорят. Буквально несколько фраз, и девушка осознала, что лучше притвориться, будто она не понимает. Да и что может понять санитарка?

Девушка оказалась не дочкой, а падчерицей. Она была немного старше Марии, но выглядела просто отлично. Разговор шёл о том, что мужчина устал и пора бы ему на покой. А он не собирался ни на какой покой.

— Наташ, да что ты придумываешь? — возражал он. — Я себя прекрасно чувствую. Вот, подлатали, теперь быстрее тебя бегать буду.

— Папа, ну что вы такое говорите? — настаивала девушка. — Вы всю жизнь работаете, не пора ли отдохнуть, заняться своим здоровьем, путешествовать, наслаждаться жизнью?

— Ну нет, это не по мне. Ты, смотрю, всё путешествуешь. Не пора ли вернуться и за ум взяться?

— У меня всё прекрасно. Жан — замечательный человек.

Мужчина хмыкнул:

— Ну, тебе виднее.

Молодая женщина повернулась к своему мужу и заговорила по-французски:

— Ну, что делать-то будем? Если этот старый хрыч не отдаст мне свой бизнес, нас через месяц на куски порвут за долги.

Жан с опаской покосился на Марию, а потом спросил у Натальи:

— Ты уверена, что нас никто не понимает?

Наталья рассмеялась:

— Санитарка? Я тебя умоляю. Они-то по-русски с трудом разговаривают.

— Всё понятно. Давай думать, делать-то что будем?

Жан задумался, потом сказал:

— Нужно переходить к крайним мерам. Причём не тянуть.

— Ты предлагаешь его убить?

— Ну, мы должны сделать так, чтобы выглядело, будто он сам. Тут какой этаж?

— Четвёртый.

— Вот, отлично. Главное, чтобы без шансов.

— Жан, если… — начала Наталья.

— Не бойся, никто ничего не узнает. Я всё устрою, — перебил её муж.

Наталья повернулась к мужчине в постели:

— Ладно, пап, мы пойдём. Нужно с дороги отдохнуть, а завтра увидимся.

Мужчина снова усмехнулся:

— Наташ, ты можешь приходить ко мне хоть три раза в день, но фирму всё равно не получишь.

Мария видела, как изменилось лицо молодой женщины, но та быстро справилась с собой. Они вышли из палаты, прикрыв за собой дверь. Спустя какое-то время пациент грохнул кулаком по столу:

— Вот, говорила мне мама, учись хорошо, учи языки, эх…

Мария тихо подошла к нему:

— Я могу вам помочь. Я хорошо знаю французский. И слышала, о чём они говорили.

— Вот как! — он с интересом посмотрел на санитарку. — И давно у нас младший медперсонал языками увлекается?

— Ну, я не совсем медработник, вернее, не всегда ею была.

— Меня Сергей Николаевич зовут. Присаживайся. Расскажи, что услышала.

Мария кивнула. Садиться не стала. Ей нравился этот пожилой мужчина. Глаза такие серьёзные, добрые. И потом, нельзя же так поступать. Это просто преступление.

Сергей Николаевич внимательно выслушал её, потом протянул:

— Ну, в принципе, чего-то подобного я и ожидал. Спасибо тебе, добрая девушка. Никому ничего не говори. Дальше я сам. Это даже хорошо, что всё так складывается.

Утром Мария пришла на работу и остолбенела. В больнице была суматоха. Полицейские, какие-то люди в штатском, главврач бледный как полотно. К ней тут же подскочила Ирина:

— Ой, Машка, что тут творится, ты не представляешь! В платном крыле бизнесмен лежал. Так вот, его ночью попытались убить. Представляешь, подкупили охранника и пробрались сюда. Но бизнесмен уже всё знал, и их тут засада ждала. Настоящее кино! А самое интересное — убить его хотела его же падчерица, чтобы забрать бизнес. Страсти такие!

— Так с ним всё в порядке? — встревожилась Мария.

— Да, там на кровати вместо него какой-то другой человек лежал. Он-то и скрутил эту дамочку с её мужем.

— А сам пациент где?

— Так уехал. Домой, наверное, а может, в другую больницу. Наши-то теперь долго отмываться от такого будут.

Мария отработала почти месяц, но так и не приблизилась к решению своей проблемы. Даже с главврачом говорила, но тот развёл руками:

— Мариночка, мы же не распределяем квоты. Мы только выполняем работу. Это тебе не к нам с этим вопросом нужно. Ну или, милости просим за деньги. Опять же, цены устанавливаю не я. Не я это всё решаю.

Мария так расстроилась. Отпуск потратила впустую. Денег не заработала, с мамой ничего не решила. Видимо, придётся всё-таки брать кредит, просто ничего ей не рассказывать. Здесь она уже всех знает, попросит, чтобы не говорили, что операция за деньги.

Чем больше Мария думала об этом, тем больше ей эта мысль нравилась. А что, мама ничего не узнает. А если узнает потом, то ничего страшного. Тогда она уже на своих двоих будет, и это ведь самое главное.

Вечером Мария производила подсчёты на листке. Обзвонила все банки, узнала все условия, проценты. Теперь нужно было просчитать, что выбрать, чтобы она смогла выплачивать кредит. В дверь позвонили.

Мария пошла открывать. «Соседка, наверное, тётя Вера, поболтать к маме. Они иногда по два часа за чаем просиживают. Пока там тётя Вера маме все новости расскажет…»

Но на пороге стоял не она. Мария удивлённо смотрела на Сергея Николаевича. Он, опираясь на трость, в другой руке держал букет цветов. За ним маячил молодой мужчина. Помощник, видимо.

— Здравствуйте, Мария. Могу войти? — спросил бизнесмен.

Она растерянно отступила:

— Конечно, проходите, но… Что вы здесь делаете?

— Ну, любой воспитанный человек должен хотя бы поблагодарить за сохранённую жизнь. Сюда, в комнату. Мам, у нас гости!

Молодой человек сверкнул глазами на Марию и поднял два здоровенных пакета:

— Куда? На кухню?

Мария открыла рот, собираясь спросить, что там. Но гость уже кивнул:

— Понял. На кухню.

Девушка невольно улыбнулась и вошла вслед за Сергеем Николаевичем в комнату. Мужчина остановился, замер. Стоял и смотрел на маму Марии.

— Тоня? — произнёс он удивлённо.

Она вздрогнула, отложила книгу и посмотрела на гостя:

— Серёжа?

— Тоня. Сколько же мы не виделись… Вот так совпадение.

— Серёжа, а что ты здесь делаешь?

— Не поверишь. Пришёл поблагодарить твою дочь за своё спасение.

Антонина строго посмотрела на Марию:

— Маш, ну куда ты снова влезла?

Сергей заторопился:

— Тонечка, не ругайся на неё. Она замечательная, нетрусливая, справедливая. Она правда спасла мне жизнь. Как ты, Тонь?

Мария поняла, что сейчас она здесь лишняя, и пошла на кухню, откуда доносился звон посуды. Молодой мужчина готовил стол — тортики, нарезки. Чайник свистел вовсю. Мария усмехнулась, присела на стул, стянула кусочек колбасы. Мужчина удивлённо посмотрел на неё:

— Ну, я вообще-то рассчитывал, что вы тут сами…

— Нет-нет, не беспокойтесь, я тут посижу, мне очень даже хорошо. Главное, посуду не побейте, — Мария с невинным видом хлопала ресницами.

Мужчина сглотнул, потом рассмеялся:

— Ну, извините меня. Я просто жутко люблю готовить, но при этом я юрист. И на кухне у меня зачастую времени не хватает. Меня, кстати, Дмитрий зовут.

— Мария.

Через пятнадцать минут в комнате был накрыт стол. Дмитрий открыл бутылку вина, разлил по бокалам:

— Ну, за Марию, за жизнь, за встречу!

— Встреча, конечно, очень неожиданная. Знаете, Мариночка, я был влюблён в вашу маму. Но в те времена у меня было обязательств больше, чем я мог вынести. Сейчас, конечно, очень жалею, что не бросил всё и не укатил с ней на край света.

Вот, к старости совсем один остался. — Сергей вздохнул, а потом уже серьёзнее продолжил: — А за маму ты не переживай. Она мне рассказала, какие ты тут планы строишь. Никаких кредитов и быть не может. Я оплачу все операции. Это мелочи. Может быть, иногда разрешите на чай заезжать. Тяжело быть одному.

— Ты не один, — тихо проговорила Антонина.

Сергей повернулся к ней:

— Что ты имеешь в виду?

Антонина Сергеевна вздохнула:

— Я так надеялась, что никогда не придётся этого делать, но… Серёжа, знакомься. Твоя дочь, Мария.

За столом повисла тишина. Сергей смотрел на Марию, Мария на мать. Дмитрий просто открыл рот и так сидел.

Прошёл год. Антонина Сергеевна, опираясь на красивую тросточку, крутилась перед зеркалом:

— Серёж, ну как?

— Как всегда здорово. Думаю, дочке понравится.

— О, ей сейчас ничего не нравится. Это ж надо так затянуть со свадьбой, чтобы мучиться на своём празднике от токсикоза!

Сергей обнял Антонину:

— Ну, ты же знаешь молодёжь. «Весной, значит весной». Даже будущий муж Димка не смог её переубедить.

— Ой, знаю. Ну что, пойдём?

— Пойдём. Чуть не забыл, — Сергей вытащил из кармана коробочку. — Давно это нужно было сделать. Очень давно. Выйдешь за меня?

Антонина рассмеялась:

— Серёж, ты хоть помнишь, сколько нам лет?

— Помню, но для меня это вообще не важно.

— Ну, тогда, конечно, да.