Авария

В морг при одной московской больнице, где существовало глазное хирургическое отделение, привезли тело погибшего в аварии мотоциклиста. Совсем еще мальчика восемнадцати лет.

По правилам, существующим в той больнице, у него после судмедэкспертизы забрали роговицу с обоих глаз и передали в глазное отделение. На следующий день в морг приехали родители погибшего мотоциклиста. И, опознав тело, каким-то совершенно непонятным для врачей образом обнаружили, что у их единственного сына без какого бы то ни было согласия с их стороны кто-то посмел забрать глаза.

Понятно, что несчастные родители были и без того раздавлены горем: смерть лишила их единственного ребенка, – а здесь еще и такое. Забор роговицы с обоих глаз их сына они восприняли как оскорбление и надругательство над его телом.

Отец и рыдающая мать с кулаками набросились на патологоанатомов: – Мы не давали разрешения! Верните глаза обратно! Хотим, чтобы сын покоился со своими глазами! Ну кому хочется объясняться с разгневанными несчастными людьми, да еще и в подобной ситуации! Побить могут. Что ж, ты жаловаться на них пойдешь? Вот и ретировались: – Простите, но мы в данной ситуации ни при чем. Это «глазники» виноваты, они глаза вашего сына забирали. Вот к ним идите и требуйте. Заведующий глазным отделением, мгновенно просчитав ситуацию, взвесив все «за» и «против», принял единственно верное и, как потом оказалось, гениальное решение. «Когда они появятся, приведите к ним Ваньку», – велел этот замечательный доктор.

Ванька поступил в отделение всего неделей раньше. Это был очаровательный золотоволосый полуторагодовалый пупс, которого реально нашли на помойке, где он ползал совершенно голый в пищевых отходах. Ребенка передали в дом малютки, отмыли, выходили, откормили. Потом нашли биологическую мать, которой оказалась сильно пьющая женщина. Из-за ужасных условий, в которых содержался ребенок, постоянных побоев, постоянного же голода и общего истощения у ребенка, несмотря на всю проявленную в детдоме и детской больнице заботу, развилась кератомаляция, или «расплавление» обеих роговиц. Ребенку срочно требовалась пересадка роговиц на оба глаза. Эту операцию, вернее – операции, и выполнил профессор. Все прошло

Когда убитые горем родители ворвались в глазное отделение, заведующий уже ждал их. Он был готов к вспышке ярости, к проклятиям и угрозам. Но вместо того, чтобы оправдываться, он просто кивнул медсестре.

— Приведите Ваню.

Через минуту в кабинет осторожно ввели малыша. Золотоволосый, щупленький, с огромными, недавно перевязанными глазами. Он робко прижался к руке медсестры, не понимая, что происходит.

— Это Ваня, — тихо сказал врач.

Родители погибшего замерли.

— Зачем вы нам его показываете? — срывающимся голосом спросил отец.

— Чтобы вы поняли. Ваш сын, к сожалению, погиб. Но благодаря ему этот мальчик увидит свет.

Они молчали. Мать опустила голову.

— Он… он был найден на помойке, совсем один. Его глаза были безвозвратно повреждены. Но благодаря пересадке роговицы у него есть шанс на нормальную жизнь.

В этот момент Ваня моргнул. Он поднял голову, и его взгляд, пусть ещё затуманенный, впервые за долгое время встретился с солнечным светом, падающим из окна.

Он зажмурился, а потом снова открыл глаза и… улыбнулся.

Женщина всхлипнула.

Отец мотоциклиста посмотрел на ребёнка, затем на заведующего.

— Вы… вы хотите сказать, что роговицы моего сына… теперь у него?

— Да.

Наступило долгое молчание.

— Сын был добрым, — вдруг прошептала мать. — Он никогда не мог пройти мимо чужой беды. Он бы… он бы хотел, чтобы так вышло.

Отец тяжело вздохнул и медленно кивнул.

— Вы правы. Лучше пусть они приносят свет, чем гаснут в темноте.

Медсестра осторожно опустилась на колени перед малышом и протянула ему мягкую игрушку. Ваня нерешительно взял её и снова улыбнулся.

Теперь он видел.

И в этом был смысл.

Прошло несколько дней. Родители погибшего мотоциклиста, Виктора, пришли в больницу снова. На этот раз — не с гневом, а с желанием увидеть Ваню.

— Мы хотели бы… узнать, как он, — тихо сказала мать Виктора, когда их встретил заведующий.

— Проходите. Он уже начал различать формы и цвета, — врач провёл их в палату, где на кровати сидел Ваня, внимательно рассматривая мягкого мишку в руках.

Когда взрослые вошли, он поднял голову. Его глаза, глаза их сына, впервые встретились с ними.

— Здравствуйте, — робко сказал он, ещё не до конца осознавая, кто перед ним.

Отец Виктора сел на корточки перед малышом.

— Как ты, сынок?

Ваня замер, явно не ожидая такого тёплого обращения. Он не знал, что сказать, но потом улыбнулся и сказал:

— Хорошо. Я теперь вижу.

Слёзы навернулись на глаза женщины. Она закрыла рот рукой, чтобы не заплакать вслух.

— Спасибо вам, что пришли, — сказал заведующий, наблюдая за сценой.

— Нет, — отец покачал головой. — Спасибо вам. И Вите…

Он тяжело вздохнул, поглаживая мальчика по светлым волосам.

— Если бы он мог сказать что-то сейчас, я уверен, он бы сказал, что рад. Рад, что его глаза не потухли навсегда, что они продолжают видеть этот мир.

Женщина, с трудом сдерживая эмоции, наклонилась к Ване.

— Можно тебя обнять, малыш?

Ваня кивнул, и она осторожно взяла его в свои объятия.

— Ты теперь часть нашей семьи, маленький ангел.

Эпилог

Через несколько месяцев мальчик уже уверенно бегал по коридорам больницы, рассматривая всё вокруг с любопытством. Он видел мир впервые.

А родители Виктора стали его навещать всё чаще.

Однажды, гуляя с малышом в парке, отец Виктора сказал:

— Ты знаешь, что у тебя был большой брат?

Ваня удивлённо посмотрел на него.

— Правда?

— Да. Он был очень добрым и смелым. И теперь он всегда будет рядом с тобой.

Мальчик задумался, а потом уверенно произнёс:

— Тогда я тоже буду смелым!

Мужчина улыбнулся, а женщина, стоящая рядом, тихо вытерла слёзы.

Глаза Виктора продолжали видеть этот мир.

А сердце его семьи снова обрело смысл жить.

Конец