Иногда доброта оборачивается пощёчиной, а жалость — насмешкой судьбы. Когда зимним вечером на пороге твоего дома появляется призрак прошлого с просьбой о помощи, хочется верить в чудо. Но что, если этот призрак жаждет не искупления, а твоего благополучия? История о том, как один неожиданный визит перевернул всё представление о семейных узах и научил не путать сострадание со слепотой.
Детство моё прошло в объятиях одной лишь родительской любви. Григорий — так звали моего биологического отца — исчез из нашей жизни, когда мне едва исполнилось пять лет. Мама Елена никогда не говорила дурного о своём бывшем муже, но я видела, как дрожали её руки, когда она убирала семейные снимки в дальний ящик комода.
— Людмила, у женщины должна быть своя крыша над головой, — повторяла мама, гладя мою голову перед сном. — Запомни: собственное жилье — это свобода от чужих капризов.
Мама трудилась не покладая рук — администратором в поликлинике днём и уборщицей в офисном центре по вечерам. Усталость накапливалась в морщинках вокруг её глаз, но для меня у неё всегда находились силы и время. Мы читали книги под одним пледом, делали домашние задания за кухонным столом, мечтали о будущем под звёздным небом.
Я рано поняла: чтобы мама меньше беспокоилась, нужно учиться хорошо и помогать по хозяйству. К старшим классам я взяла на себя стирку и уборку, а мама с гордостью рассказывала соседкам о моих школьных достижениях. Мысли об ушедшем отце давно перестали меня тревожить — какой смысл тосковать по человеку, который предпочёл нам неизвестность?
Только в переходном возрасте любопытство взяло верх:
— Мам, почему Григорий нас оставил? Он просто больше не любил?
Елена морщилась, словно от зубной боли:
— Кратко объяснился и ушёл. Сказал, мол, так будет лучше для всех.
Я окончила школу с отличием и поступила на факультет международного туризма. Жила дома, помогала маме, строила планы на будущее. Вечерами мы часто ходили в местный драматический театр — мама обожала классические постановки, а я терпеливо досиживала до финала ради её счастья.
Всё рухнуло в один февральский день. Мама возвращалась с работы, переходила дорогу на зелёный сигнал. Водитель не справился с управлением на обледенелой дороге…
Горе накрыло меня с головой. Откуда брались силы продолжать учёбу — до сих пор загадка. Наверное, из маминых наставлений о необходимости образования и поддержки однокурсников. Красный диплом перестал быть целью, но я доучилась до конца.
— Каждому студенту есть о чём переживать, — заявила одна из преподавательниц на лекции. — Что же теперь, каждого на руках носить? Или учитесь как положено, или получайте неудовлетворительные оценки.
Я разрыдалась прямо в аудитории. К счастью, сокурсники встали на мою защиту, а староста даже пожаловалась в деканат на бесчеловечное отношение.
После университета устроилась по специальности и переехала в квартиру, которую мама получила от своих родителей. Каждый предмет здесь напоминал о ней — её чашка, её любимое кресло у окна, её книги на полках. Я словно замерла во времени, неспособная ни изменить обстановку, ни расстаться с воспоминаниями.
Подружки поддерживали как могли. Даже когда у двоих из них появились семьи и дети, они находили время для меня. Я функционировала по инерции: работа, встречи с друзьями, одинокие вечера перед телевизором.
Спустя несколько лет решилась разобрать мамины вещи. Включив её старый телефон, увидела непрочитанные сообщения — напоминания об оплате, реклама, переписки с коллегами. Среди контактов обнаружила имя «Гриша». Сердце ёкнуло — неужели отец пытался связаться с мамой?
Переписка оказалась односторонней. Семь лет назад Григорий просил денег, мама поинтересовалась, не хочет ли он узнать о дочери. Ответа не последовало. Год назад он писал снова, но мама уже не могла ответить…
На аватарке виднелся располневший мужчина с потухшими глазами. Я едва узнала в нём того улыбчивого усача с детских фотографий. Удалив мамин аккаунт, убрала телефон подальше и постаралась забыть об увиденном.
Но судьба распорядилась иначе. Весной, возвращаясь от подруги из отдалённого района, я увидела его на автобусной остановке. Потрёпанный, в застиранной одежде, он выглядел как человек, которого жизнь основательно помяла.
Внутренний голос кричал: «Проходи мимо!» Но ноги сами понесли в его сторону. Возможно, сказалась усталость от одиночества или детские мечты о полной семье.
— Здравствуй… папа, — произнесла я, засунув руки в карманы куртки.
— Люда? — Он прищурился, вглядываясь в моё лицо. — Ничего себе, какая взрослая стала!
— Двадцать лет минуло. Мне уже двадцать пять, если не забыл.
— Конечно, помню!
— Откуда бы? — Я усмехнулась. Обижаться не хотелось, но лукавство в его голосе резануло слух. — Да ладно, неважно.
— Доченька моя! — От этого слова по коже пробежали мурашки. — Ты как ангел-хранитель появилась! Самое время!
— Это как понимать?
— Супруга выставила меня из дома. Ни рубля не дала, даже на хлеб не заработать. Уже двое суток мотаюсь неприкаянный…
— А работа? — поинтересовалась я.
— Да как явлюсь туда немытый и голодный? Пусти переночевать, а? Помыться только и выспаться. Завтра же за дело возьмусь и жильё подберу. Умоляю, выручи!
Я молча изучала его лицо. Стало жалко — у мамы хотя бы были люди, которые её ценили, а этот совсем один. Помогла бы ему Елена? Наверняка да, несмотря ни на что.
— Может, наверстаем потерянные годы? — осторожно предложил он. — Пообщаемся, расскажешь о себе… Я твоей матери писал, но она проигнорировала. Злопамятная была…
— Мама никогда не была злопамятной, — резко оборвала я. — Ты не заслужил её внимания. И если хочешь, чтобы я тебя приютила, больше ни слова о ней.
— Хорошо, хорошо! — закивал он.
О маминой смерти говорить не хотелось. Это слишком личное, чтобы делиться с практически посторонним человеком.
— Автомобиля у тебя нет? — расстроился он, когда я показала на подходящий автобус.
— Мне двадцать пять, — напомнила я. — Или я должна была уже виллу на Лазурном берегу приобрести?
Сама не понимала, почему отвечаю так резко. Наверное, обида всё-таки давала о себе знать. К тому же, увидев меня, он сразу заговорил о приюте, а не спросил, как дела. А вдруг мне самой помощь нужна?
Дорога до дома прошла в молчании. Я чувствовала себя странно, впуская в мамину квартиру человека, который никогда здесь не был. Бабушка с дедушкой подарили нам это жильё уже после его ухода.
Едва переступив порог, Григорий оценивающе огляделся. Благодушие мгновенно слетело с лица, уступив место алчному блеску в глазах.
— Неплохо устроилась, — проговорил он. — А я-то думал… Долгие годы ютился в развалюхе без ремонта…
— Самая обычная двухкомнатная, — ответила я. — Отремонтированная на мамины деньги. Постелю тебе на диване. Завтра на работу пойдёшь?
— Ближе к полудню. Наконец-то высплюсь!
Я заподозрила, что никакой работы у него нет — потому вторая жена и выгнала. Но это не моё дело.
Уснуть не удалось — лежала, прислушиваясь к храпу из гостиной. «Папа» — какое непривычное слово. Что делать дальше? Попытаться наладить отношения? Пообщаться и посмотреть по обстоятельствам?
Утром встала разбитая. Григорий уже хозяйничал на кухне, заваривая чай и щедро намазывая масло на хлеб. Не то чтобы мне жалко, но хотя бы спросить можно было.
— Соня ты какая, — заметил он. — Давно тебя жду. Поговорить надо.
— У меня выходной, — пробурчала я. — О чём?
— Квартирка у тебя что надо, мне подходит —Сказал мне папа
Я застыла в дверном проёме, не веря ушам. Значит, из сострадания впустила его, а он решил, что я подарю ему мамино жильё?
Пока я переваривала услышанное, он невозмутимо завтракал. Такая наглость взбесила меня окончательно:
— Доедай быстрее и убирайся! Это мамина квартира, у тебя на неё нет никаких прав!
— Да что ты, Людочка… — он ошеломлённо уставился на меня. — Я же твой отец, ты мне кое-чем обязана…
— Никто ты мне! Для меня ты чужак. Пожалела, хотела помочь, а ты вот как отплачиваешь!
Кричала я так громко, что слышно было, вероятно, по всему подъезду. Выгнала Григория и ни капли не сожалею об этом. Возможно, хорошо, что его не было в нашей жизни. Такой отец мне не нужен. Обходился как-то без меня все эти годы — пусть и дальше обходится. А я буду жить спокойно, храня память о маме и строя собственное будущее.
Теперь я знаю: иногда родственные связи — всего лишь иллюзия, а настоящая семья — это те, кто рядом в трудную минуту. Мама была права: доброту нужно проявлять избирательно, иначе ею воспользуются. Урок получен, больше подобных ошибок не повторю.
