— Я единственный кормилец в семье, Анна у меня при доме и хозяйстве — Сказал супруг

Стоя на балконе нашей съемной квартиры, я наблюдала, как Андрей уезжал в темноту — униженный и подавленный, лишенный последнего остатка своего воображаемого величия. Мои руки дрожали, и слезы душили, но это были не слезы горя или сожаления. Это было освобождение. Тяжелые цепи, которыми я сама себя сковала, гремели, падая к моим ногам. «Как долго я позволяла ему превращать меня в тень самой себя?» — этот вопрос звучал в моей голове, переплетаясь с ощущением дикой, почти болезненной радости. Что будет дальше? Как изменится моя жизнь? Впервые за долгое время я ощущала пьянящее чувство неизвестности и безграничных возможностей.

Когда мы впервые встретились с Андреем, мир словно открылся передо мной. Он смотрел на меня так, словно я была единственной женщиной на земле. Он приносил мне кофе в постель, устраивал сюрпризы и звонил в середине рабочего дня, чтобы сказать, как ему не хватает меня. Оглядываясь назад, я осознаю, что это была тщательно спланированная охота. Я была его добычей, а он — ловким охотником, расставляющим заманчивые приманки.

Первые месяцы после свадьбы прошли в мечтах о собственном жилье. Я работала в архитектурном бюро, зарабатывала неплохо и регулярно откладывала часть зарплаты на первоначальный взнос за квартиру. Андрей поддерживал мои амбиции, но с каждым днем становился все мрачнее.

— Что с тобой происходит? — спросила я однажды вечером, когда он снова проигнорировал мое приветствие, уткнувшись в телефон.

— А ты не замечаешь? — Андрей поднял на меня воспаленные глаза. — Ты все время проводишь в окружении мужчин. Что я должен думать?

Хотя мое архитектурное бюро действительно состояло преимущественно из мужчин, это раньше его не беспокоило.

— Прекрати, большинство из них женаты и старше меня на двадцать лет, — попыталась я свести разговор к шутке.

— И что? Ты думаешь, женатый мужчина не пойдет налево? — холодно ответил он. — Особенно если рядом такая молоденькая красотка.

Эти слова задели меня за живое. Я никогда не давала ему поводов для ревности, но он, казалось, создавал их из воздуха. Мои опоздания из-за сложных проектов превращались в его глазах в доказательства измены. Он начал проверять мои сообщения и звонить несколько раз в день.

Однажды вечером, вернувшись после тяжелого рабочего дня, я услышала:

— Анна, нам нужно серьезно поговорить о твоей работе.

Я устала опустилась на стул, предчувствуя разговор о моих несуществующих любовниках.

— Я думаю, тебе стоит уволиться и заняться домом, — произнес он, словно делал прогноз погоды.

— Что? — Я была в шоке.

— Ты прекрасно готовишь, создана для домашнего уюта. Я измучился без нормальной еды и чистой рубашки. Мне будет спокойнее.

Я пыталась понять, шутит ли он.

— А как же наши планы на квартиру? Мы откладываем мою зарплату.

— Я заработаю на квартиру, — отмахнулся Андрей. — Поверь мне.

— Это нереально с твоей зарплатой, — я начала злиться. — Давай лучше ты бросишь работу и займешься хозяйством. У меня повышение на носу.

Его лицо покраснело:

— Ещё чего! Я мужчина в этой семье! Ты что, моего авторитета не признаешь?

Я могла бы возразить, но… я любила его. Точнее, так мне казалось. И его ревность воспринималась как проявление чувств, как знак того, что он заботится.

И я согласилась. Легко, как прыжок в неизвестность. Первые недели дома даже нравились мне — я выспалась, привела в порядок нашу небольшую квартиру, готовила вкусные обеды и ужины. Андрей возвращался довольный, хвалил мои блюда и уверял, что принял правильное решение.

Но вскоре я заметила, что деньги, которые он выделяет на хозяйство, едва покрывают основные расходы. Когда я попросила сумму на поход к косметологу, он посмотрел на меня как на сумасшедшую:

— Зачем тебе косметолог? Ты дома сидишь.

— Для себя, — ответила я. — И для тебя тоже.

— Найди более бюджетные способы ухаживать за собой, — отрезал он. — Не заставляй меня жалеть о нашей договоренности.

Это был первый тревожный звоночек. Но я решила, что мужу виднее, как распоряжаться финансами.

Моя жизнь постепенно сужалась до кухни. Я экономила на всем — от продуктов до средств личной гигиены. Мои длинные волосы, которыми я гордилась, начали сечься и выпадать. Я отрезала их, оставив короткое каре. Перестала делать маникюр, забыла о новой одежде.

— Что с тобой стало? — недовольно спрашивал Андрей, рассматривая меня. — Где та красавица, на которой я женился?

— Она осталась там, где были деньги на уход за собой, — огрызалась я.

— Не перекладывай ответственность, — упрекал он. — Ты просто обленилась. Раньше старалась выглядеть хорошо, потому что вокруг были другие мужчины. А для мужа можно и так походить, да?

Каждый такой разговор заканчивался моими слезами и его молчанием. Я стала похожа на бледную тень самой себя. Дошло до того, что я носила колготки со штопаными стрелками и не могла позволить себе новые.

Однажды за ужином я объявила:

— Я возвращаюсь на работу.

Андрей чуть не подавился:

— Даже не думай.

— Мне не в чем ходить, — старалась говорить спокойно. — У меня закончилась туалетная вода, крем для лица, шампунь. Я не могу так дальше.

— Ты просто избалована, — отрезал он. — Научись жить экономнее.

В тот момент я поняла, что Андрей никогда не изменится. Он превратил меня в бесправную служанку, которая должна быть благодарна за крышу над головой и тарелку супа. Но страх перед одиночеством и осуждением со стороны родных держал меня крепче любых оков. В моей семье развод считался позором, особенно для женщины. «Не смогла сохранить семью» — звучало как приговор.

На следующий день я тайком начала искать удаленную работу. Нашла вакансию копирайтера в небольшом интернет-издании. Опыта у меня не было, но было отчаяние и готовность работать за минимальные деньги. Меня взяли.

Теперь я вставала на два часа раньше Андрея, чтобы успеть написать несколько текстов до его пробуждения. Потом готовила ему завтрак, провожала на работу и снова садилась за компьютер. Перед его возвращением я успевала приготовить ужин и прятать ноутбук.

Через месяц у меня появились первые собственные деньги. Я трепетала над ними, как над сокровищем. Большую часть откладывала на «черный день», остальное тратила на самое необходимое — уход за волосами, новые колготки, немного косметики.

Андрей заметил изменения во мне, но приписал их своему благотворному влиянию:

— Вот видишь, как хорошо. Наконец-то взялась за себя. А то распустилась совсем.

Я улыбалась и кивала. Моя тайна была моим единственным оружием в этой неравной борьбе.

Наша семейная жизнь превратилась в театр абсурда. Перед друзьями и родственниками мы разыгрывали идеальную пару: он — успешный кормилец, я — счастливая домохозяйка. Как-то мы оба верили в эту иллюзию, хотя за закрытыми дверями жили совершенно иначе.

Мое терпение лопнуло накануне дня рождения Андрея. Он решил отметить его с размахом, пригласив друзей в дорогой ресторан.

— Ты с ума сошел? — возмутилась я. — На какие деньги? Мы еле сводим концы с концами!

— Не твоего ума дело, — отрезал Андрей. — Я заработал — потрачу как хочу.

— Потом будешь занимать у родителей на продукты? — не унималась я.

— Помолчи, — он повысил голос. — Мужчине нужно поддерживать статус перед друзьями. Ты этого не поймешь.

В день праздника мы встретились с друзьями Андрея и их женами в роскошном ресторане с видом на набережную. Глядя на меню с заоблачными ценами, я ощущала, как внутри закипает ярость. Месяцами я экономила на самом необходимом, а сейчас мой муж собирался потратить сумму, равную месячному бюджету нашей семьи, на одно застолье.

Андрей сиял от удовольствия, принимая комплименты от друзей. После третьего тоста разговор зашел о семейном укладе.

— У нас Маша больше зарабатывает, — призналась жена одного из друзей Андрея. — Миша на работу ходит чисто для вида. А как у вас с финансами?

— Я единственный кормилец в семье, Анна у меня по хозяйству, — сказал супруг.

Что-то внутри меня сломалось. Все эти месяцы унижений, экономии на самом необходимом, тайной работы — и для чего? Чтобы этот человек мог хвастаться перед друзьями своей несуществующей состоятельностью?

— Неужели? — я медленно поставила бокал на стол. — А ты не хочешь рассказать, на какие деньги организовал сегодняшний праздник?

— Анна, — предупредил Андрей.

— Мы живем впроголодь, — продолжала я, обращаясь к остолбеневшим гостям. — Я не могу позволить себе даже новые носки. А господин великий добытчик решил пустить пыль в глаза. Знаете, что будет завтра? Он побежит занимать деньги у родителей, чтобы нам было что есть в следующем месяце.

За столом воцарилась мертвая тишина. Я встала, аккуратно сложила салфетку.

— Извините за испорченный вечер, — сказала я. — И, Андрей, с днем рождения. Это наш последний совместный праздник.

Он попытался схватить меня за руку, но я вырвалась:

— Не трогай меня. С меня хватит.

Я вышла из ресторана с ощущением, что за спиной вырастают крылья. Почему я не сделала этого раньше? Почему позволяла ему помыкать собой?

Дома я быстро начала собирать вещи, чтобы успеть до возвращения Андрея. Я не боялась его физически — он никогда не поднимал на меня руку, но его моральное давление стало невыносимым.

Я как раз застегивала чемодан, когда хлопнула входная дверь.

— Ты что себе позволяешь?! — заорал Андрей с порога.

— То же, что и ты, — спокойно ответила я. — Говорю правду.

— И куда ты пойдешь? — он презрительно усмехнулся. — У тебя ни гроша за душой, а родители за тысячу километров.

— Я не такая беспомощная, как ты думаешь, — сказала я. — Я давно работаю удаленно. У меня есть деньги и связи. Ты думал, откуда у меня новая одежда и косметика? От твоей щедрости?

Лицо Андрея вытянулось.

— Ты… работаешь?

— Именно. И теперь я буду работать и жить без твоего контроля. Прощай, Андрей. И, знаешь, — я остановилась в дверях, — спасибо за урок. Больше никто и никогда не будет решать, как мне жить.

Его потрясенное лицо было последним, что я увидела, закрывая за собой дверь нашей съемной квартиры. Впереди была неизвестность, но я впервые за долгое время чувствовала себя по-настоящему живой.

Стоя на балконе отеля, куда я поселилась на первое время, я наблюдала, как город погружается в сумерки. Телефон разрывался от сообщений Андрея — он умолял вернуться, обещал измениться, угрожал и снова просил прощения. Я не отвечала. Некоторые уроки усваиваются только через боль, и я наконец выучила свой: никогда не позволять другому человеку определять мою ценность и границы моей свободы.

Где-то внизу проносились машины, люди спешили по своим делам, в окнах загорался свет. Я улыбнулась своему отражению в оконном стекле. Эта женщина с решительным взглядом и гордо поднятой головой нравилась мне гораздо больше той запуганной мышки, которой я была еще вчера.